9 декабря 1964 года в «Пензенских губернских ведомостях» появилось следующее сообщение:
«Г. министр финансов приказом от б ноября 1864 года за № 38 уволил председателя Пензенской казенной палаты действительного статского советника Коренева от службы, согласно прошению по болезни, а на место его определил из отставных статского советника Салтыкова».
Статский советник Салтыков был уже тогда хорошо известен читающей России как Н. Щедрин—автор знаменитых «Губернских очерков».Приезду в Пензу предшествовали два года напряженной и трудной работы Салтыкова в некрасовском журнале «Современник». Преследования цензуры измучили Салтыкова. А. Я. Панаева рассказывает в своих «Воспоминаниях» такой характерный случай:
«Салтыков явился в редакцию в страшном раздражении и нещадно стал бранить русскую литературу, говоря, что можно поколеть с голоду, если писатель рассчитывает жить литературным трудом, что он не заработает на прокорм своей старой лошади, на которой приехал, что одни дураки могут посвящать себя литературному труду при таких условиях, когда какой-нибудь вислоухий камергер имеет власть не только исказить, но запретить печатать умственный труд литератора, что чиновничья служба имеет перед литературой хотя то преимущество, что человека не грабят... Салтыков уверял, что он навсегда прощается с литературой, и набросился на Некрасова, который, усмехнувшись, заметил, что не верит этому».
Этот рассказ отчасти (были и другие, внутри - редакционные причины) объясняет, почему менее чем через три года после своей отставки с поста тверского вице-губернатора Салтыков снова поступил на службу. Он подал прошение министру финансов об определении его на открывшуюся вакансию председателя казённой палаты в Полтаве, но получил назначение на эту же должность в Пензу.
Казенная палата—губернский орган министерства финансов по департаменту государственного казначейства—была сугубо бюрократическим учреждением, ведавшим дела по казенным расходам и доходам в губернии, по собиранию в казну податей и сборов, тяжебные дела, сопряженные с казенным интересом, и т. п.
Председатель или, как его затем переименовали, управляющий казенной палатой считался вторым после губернатора лицом в провинциальной администрации.
Некрасов был прав, предвидя, что Салтыков не порвет с литературой. Спустя три месяца после приезда в Пензу Салтыков писал Некрасову, что он посылает ему нечто для помещения в «Современнике», сообщал, что в августе привезет в Петербург повесть, просил выслать ему новые книги для рецензий. Он задумал создать в Пензе серию публицистических «Писем издалека». Своему другу Aнненкову Салтыков сообщал, что в Пензу него начинают складываться очерки города Брюхова.
Этим намерениям не суждено было осуществиться: служба забирала у Салтыкова в его время. «Я весь погряз в служебной тине, которая оказывается более вязкою и засасывающею, нежели я предполагал,—писал Салтыков Анненкову,—гаже и беспорядочнее здешней казённой палаты невозможно себе представить; мало того, что она отнимает у меня все время, но, что всего хуже, я не имею ни малейшего повода заключить, чтоб труд мой принес какой-нибудь плод для меня в будущем, т. е. чтобы я когда-нибудь мог приобрести необходимый для меня досуг».
И действительно, за два года, проведенные в Пензе, Салтыков почти не писал—в печати появилась одна лишь его статья «Завещание моим детям».
Быть может, причиной этого было также обстоятельство, о котором Салтыков писал в: 1859 году Дружинину из Рязани: «Жизнь провинциальная (не смешивайте ее с деревенскою) далеко не удобна для литературных трудов. Надо быть вдали от гадостей этой жизни, чтобы достойно воспевать их».
Зато в последующий—после второй и noследней отставки (в 1868 году)—кипучий период литературной деятельности Салтыкова пензенские впечатления нашли отражение в «Письмах о провинции», и в «Помпадурах помпадуршах», и в «Пошехонских рассказах», и в «Истории одного города». Правда их трудно выделить, так как они отразились в форме сатирических обобщений и типов.
Вот один из примеров отражения пензенской действительности у Щедрина. В «Письмах о провинции» Щедрин пишет: «Кто поверит, например, чтобы в губернии мог занимать видное место и виртуозничать человек, значащийся по всем документам умершим?» Пенза здесь не названа, но именно такой случай был в Пензе при губернаторе Панчулидзеве, скрывавшем под видом умершего своего приближенного от суда.
В «Помпадурах и помпадуршах» в очерке «Сомневающийся» имеется такое место: «Он I еще в кадетском корпусе слышал, что есть на свете явление, именующееся «борьбою с законом». Что многие боролись успешно, но многие же и изнемогали в этой борьбе. Так, например, один губернатор более двух девятилетий боролся, и даже чуть-было не победил, но приехал ревизор и сразу заставил [победителя положить оружие». Это также, несомненно, о Панчулидзеве, правившем в Пензе 28 лет и отставленном после ревизии сенатора Сафонова.
Однако в ряде случаев пензенская действительность названа у Щедрина своим именем или легко угадывается. В «Пошехонских рассказах» есть любопытная характеристика пензенского дворянства. В очерке «Испорченные дети» и неоконченном рассказе «Приятное семейство» Щедрин дал едкую сатиру на жизнь пензенского общества (Пенза обозначена здесь как город П ***). Выразительный образ пензенского дворянина («корнета», по терминологии Щедрина) Вани Поцелуева сатирик нарисовал в очерках «В больнице для умалишенных», продолжаюлих «Дневник провинциала в Петербурге».
Салтыков-администратор оставил по себе в Пензе хорошую память. Живший в Пензе сын Салтыкова—Константин Михайлович в своей книжке «Интимный Щедрин» передает рассказ одного служащего пензенской казенной палаты о том, как Салтыков выполнил ночную срочную работу писца, заснувшего над бумагой, не желая будить его. По его же словам, Салтыков учредил для служащих палаты библиотеку и кассу взаимопомощи. Некоторые служащие палаты, не желая расставаться с Салтыковым, последовали за ним в Тулу и Рязань.
Отношения с губернской администрацией у Салтыкова сложились плохие. Уже в первом письме из Пензы он дал уничтожающую характеристику губернатора Александровского. Изложив карьеру Александровского—человека с уголовным прошлым, Салтыков заключал: «Вот Вам глава Пензенской губернии; остальное на него похоже, если не хуже». Плохие отношения с губернатором были, очевидно, основной причиной перевода Салтыкова в Тулу в ноябре 1866 года.
Яркая личность Салтыкова на провинциальном фоне особенно бросалась в глаза и привлекала внимание жандармов. Губернский жандарм подполковник Глоба доносил шефу жандармов в Петербург о «неблагонамеренных и дерзких» высказываниях Салтыкова. Так, после покушения Каракозова на Александра II Салтыков «позволил себе выразить свое негодование на государя императора за награду г. Комиссарова» (Комиссаров толкнул Каракозова). Далее Глоба писал: «За г. Солтыковым (так в подлиннике—А. X.) я постоянно слежу и, по совести, осмеливаюсь доложить вашему сиятельству, что он весьма необлагонадежного (!) образа мыслей и вредного в политическом отношении нравственного направления». При этом особенно удручало Глобу то обстоятельство, что «г. Солтыков, как литератор, во мнении некоторых лиц в Пензе и в особенности в среде служащих по акцизу считается весьма умным человеком и пользуется между ними авторитетом».
Сохранился портрет Салтыкова времени его пребывания в Пензе. Тогда он еще не был стариком с большой бородой, как на портретах Крамского и Ге. «Он был молодым, элегантно одетым, вооруженным золотым пенсне на длинном шнурке, которое он ловко подбрасывал»,— пишет мемуарист, видевший Салтыкова в Пензе.
Памятниками пребывания Салтыкова в Пензе остались здание казенной палаты (на улице Белинского, 12), обстановка его кабинета в палате—стол, кресло, часы, находящиеся в областном музее, и хранящиеся в областном архиве дела казенной палаты, содержащие собственноручные резолюции Салтыкова.
Источники фото: chitaem.mindmix.ru, 900igr.net, penzoved.forumhub.ru
А. Храбровицкий «Русские писатели в Пензенской области». Под редакцией и с предисловием проф. Д. Д. Благого. Издательство газеты «Сталинское знамя». Пенза. 1946 г. С. 66-74.
Господа Головлевы. Спектакль. МХТ им. А. П. Чехова