Отец писателя – итальянец Франсуа Дзо ла (Золя), необычайно смелый и чрезвычайно предприимчивый инженер. Полный новаторских идей и планов, ещё до знакомства с будущей женой он успел исколесить половину Европы, принять активное участие в строительстве первой железнодорожной линии, даже завербоваться в иностранный легион и повоевать в Алжире.
Впрочем, его военная карьера не задалась — после скандала, связанного с финансовой растратой, Франсуа был вынужден подать в отставку.
    Однако неудача не ничуть не убавила предприимчивости молодого человека. В 1833 году он возвращается во Францию и женится на дочери маляра, с которой он познакомился в церкви.

Франсуа и Эмели Золя, родители писателя. Фото: Public Domain

    Эмели Обер была красавицей, правда и без приданного. В 1840 году у супругов родился сын, которого назвали Эмилем.

    Будущий писатель был очень слабым и болезненным ребенком. Климат Парижа совсем не способствовал укреплению его здоровья.
Так совпало, что очередной проект Франсуа Золя размещался на территории прованского Экса.
   Это было золотое время в жизни маленького Эмиля — ему очень понравился город, здесь у него было гораздо больше свободы, в семье появился достаток. Увы, счастье оказалось недолговечным — в марте 1847 года Франсуа Золя умер от воспаления лёгких, простудившись во время инспекции строительства своего детища.

   Эмели и Эмиль остались одни, в весьма стеснённых обстоятельствах. Оказалось, что инженер оставил массу долгов, о которых его вдове ничего не было известно. Осаждаемая кредиторами, Эмели была вынуждена переехать в более дешёвый район, а также распродать все акции канала и безделушки, украшавшие дом. Семья понемногу скатывалась в нищету. Однако Эмели не оставила мысли дать сыну приличное образование. Она обратилась в городской совет с просьбой выделить средства на обучение сына «в качестве посмертного вознаграждения за услуги, оказанные её мужем городу Эксу». Городской совет пошёл навстречу, и мальчик был зачислен в пансион Бурбонов. С раннего детства Эмиль мечтал прославиться и сделать нечто такое, чем его мать могла бы гордиться. Он с усердием принимается за учёбу и преуспевает, быстро зарабатывает репутацию отличника. Но любви одноклассников ему это не приносит: его считают нищим выскочкой, пришлым чужаком. К тому же Эмиль никак не мог избавиться от дефектов — с детства он сильно шепелявил, да ещё был сильно близорук. Гонения и насмешки сильно отравляли ему жизнь, пока в один прекрасный день на его защиту не встал смуглый здоровый парень. Его звали Поль Сезанн, будущий известный художник-импрессионист. С тех пор они стали неразлучны и пронесли свою дружбу через годы.

   В 15 лет Эмиль начинает проявлять интерес к противоположному полу и заглядываться на юных девушек. Вместе с Сезанном и ещё двумя закадычными друзьями Золя с головой погружается в поэзию. Стихи, сонеты, поэмы пишутся с поразительной скоростью и частотой, юноши проводят время в бесконечных рассуждениях о светских дамах и падших женщинах. Приятное времяпрепровождение резко обрывается, когда мать Эмиля решает перебраться в Париж и, естественно, увозит с собой сына.
   Столица юноше сильно не понравилась. Мрачный город производит удручающее впечатление, Золя рвётся назад в Экс, но материальная зависимость от матери, подрабатывающей шитьём, сковывает его по рукам и ногам. Сам же Эмиль никак не может себя найти — он учится в Париже и Марселе, но диплома так и не получает.    Пытается поступить на службу — безуспешно. Иногда провинциальные газеты печатают стихи Золя, и тогда он вновь начинает надеяться на нечто большее, нежели карьера офисного клерка, но надежда эта быстро угасает. Зачастую материальное положение Эмиля столь плачевно, что он вынужден ловить на крыше воробьёв, чтобы зажарить их на ужин. Несмотря ни на что, он продолжает писать. Кутаясь в сильно потёртый плед в нетопленой мансарде, Золя пишет стихи и поэмы, так как это лучшее, что он умеет.   Только в конце 1861 года Эмилю (ему уже исполнилось двадцать) улыбается удача — он поступает на скромную должность рассыльного в издательстве Луи Ашетта. Воспользовавшись случаем, молодой поэт показывает свои стихи издателю, но впечатления они не производят. «Стихи неплохи, — говорит господин Ашетт, — но на вашем месте, юноша, я бы попробовал себя в прозе».
   Эмиль уже и сам об этом подумывал и даже написал несколько новелл своего первого романа, поэтому предложение издателя встретил спокойно. «Проза так проза, стихи подождут», — решил юноша и быстро настрочил сказку «Поцелуй ундины», с которой и началась его литературная карьера.
Парижская цветочница
  Вскоре в Париж приезжает друг Золя по пансиону Бурбонов — молодой художник Сезанн. У него схожие проблемы — стиль его живописи не нашёл одобрения на малой родине, и Сезанн решил выставляться в Париже, на Салоне 1863 года. Однако и здесь его ждёт неудача — публика тех лет, в основном зажиточные буржуа, очень не любила, когда кто-то посягал на её привычки и нравственность. Стиль живописи Сезанна, как и стили Моне, Ренуара, Писсаро, Дега и особенно Мане, вызывал ужас и неприятие, никто не хотел видеть на полотнах обнажённую натуру и откровенные сцены.

  Но Эмиля картины друга приводили в полный восторг. Новаторская живопись будила его воображение, погружая в пучину эротических фантазий. Сезанн водил Золя по творческим мастерским, где тот познакомился, а потом и сдружился со многими передовыми художниками.
   В одной из мастерских он встретил Александрину Меле — цветочницу с площади Клиши, в свободное время подрабатывающую натурщицей. Яркая, общительная брюнетка производит на Золя глубокое впечатление. Александрину нельзя было назвать классической красавицей, но она обладала пышным телом, выразительными глазами, пленительной улыбкой, а главное — крепко стояла на ногах и отличалась здравыми суждениями. Именно такая женщина нужна была Эмилю — женщина-друг, женщина-соратник, женщина-мать.

  Они стали жить вместе, и никогда Эмилю не было ещё так спокойно и удобно. Жена целиком взяла на себя быт, прекрасно готовила, не мешала работать. Мать Золя приняла Александрину настороженно. Ей хотелось, чтобы сын, «будущая знаменитость», нашёл себе женщину «не из простых» — более утончённую, более аристократичную, более молодую (Александрина была на год старше Эмиля). Но между тем поселилась в одной квартире вместе с сыном и его любовницей.

  Дела Золя пошли в гору. Он очень много работал, публикуясь в парижских газетах, и на эти доходы мог позволить себе содержать семью. Правда, одного этого занятия амбициозному писателю было явно мало. Он серьёзно обдумывает цикл романов в подражание «Человеческой комедии» Бальзака, которой искренне восхищается.

  На долгие годы Золя придумал себе распорядок дня: подъём в 8 утра, прогулка, работа до обеда, далее встречи с нужными людьми и работа в библиотеке. На протяжении 10 лет, пока писалась сага о Ругон-Маккарах, Золя практически ни разу не отступил от заведённого им самим распорядка. Постепенно он превратился в этакую «литературную машину», работающую без перебоев и срывов. Он воплощал свою детскую мечту — создать нечто такое, из-за чего его мать будет им гордиться.
  Александрина, все эти годы находившаяся рядом, многого не требовала. Она поддерживала мужа во всём, вела его дом, избавляя от малейших бытовых трудностей. Единственная её мечта была в том, чтобы Эмиль наконец узаконил их отношения. А Эмиль и не возражал — ему было удобно, тепло и сытно. В 1870 году они отпраздновали скромную свадьбу, на которой была только мать Эмиля и несколько его друзей.

  Франция, а вместе с ней и Золя пережили и крах Второй империи, и франко-прусскую войну. Всё это время романы из серии «Ругон-Маккары» с успехом издаются, деньги к писателю уже текут рекой. И Эмиль и Александрина, пережившие нищету, ни в чём себе не отказывают: покупают и антиквариат, и копеечные безделушки — всё, на чём останавливается глаз. Современники рассказывают, что кабинет писателя вмещал в себя невообразимое количество разнообразных предметов, развешанных и расставленных по стенам и полкам.
  Покупаются самые дорогие продукты и вина, Эмиль ест и никак не может наесться. Очень быстро он начинает полнеть и при небольшом росте достигает веса более ста килограммов. И без того предрасположенная к полноте Александрина не отстаёт от мужа.

  Эмиль с женой и матерью переезжает на виллу близ Парижа, где продолжает работать в прежнем режиме — ни дня без установленной литературной нормы. Часто в гости наведываются парижские друзья — писатели и художники, которые радушно принимаются Александриной, накрываются широкие столы, вино течёт рекой.

  Браку Эмиля и Александрины исполнилось уже 18 лет. Детей у них не было, но супруги не сильно печалились: всё время и любовь Эмиля были отданы работе, Александрина же, полностью занятая проблемами мужа и бытом, тоже не скучала.
  Летом 1888 года Александрина наняла в помощь по дому новую прачку — Жанну Розеро, дочь мельника. Девушке только-только исполнился 21 год, и она очень радовалась, что попала в услужение в такой приличный дом. Юная и весёлая Жанна ворвалась в жизнь Эмиля, подобно свежему ветру. Сорокавосьмилетний писатель влюбился, как мальчишка: он любовался стройной фигурой девушки, её личиком, слушал, как она поёт в прачечной. Его очаровал мягкий и добрый нрав Жанны, в то время как Александрина с годами становилось всё более резкой и властной.
  Захваченный вихрем чувств, Золя постепенно меняет свой образ жизни: начинает больше двигаться, кататься на велосипеде, прекращает спать после обеда. К концу лета он сбрасывает 25 килограммов, с лица исчезает отёчность, глаза сияют молодым светом. Жанне льстит внимание известного писателя, она благосклонно принимает знаки внимания с его стороны.
   Золя снимает для Жанны квартиру в Париже, куда начинает регулярно наведываться. Отношения Эмиля и Александрины давно стали просто дружескими, поэтому он находит в Жанне то, чего ему так не хватает в браке. Ослеплённый любовью, он теряет осторожность и начинает появляться вместе с любовницей в публичных местах. Вскоре Жанна рожает ему дочь Денизу, к великой радости писателя — наконец-то, после стольких лет, фактически на склоне жизни он становится отцом. А через два года на свет появляется и сын Жак.
  Очень быстро Александрина узнаёт о тайной связи мужа. Она оскорблена и унижена, ревность и гнев переполняют её душу. Она то требует объяснений, то умоляет Эмиля порвать с любовницей. Однако Золя, который всю жизнь был мягким и покладистым, теперь отказывается наотрез. Не в силах владеть собой, несчастная женщина врывается в квартиру Жанны, находит там письма мужа к сопернице и сжигает их.

   Однако Александрина всегда была женщиной умной и практичной. Она понимает, что скандал навредит в первую очередь дорогому Эмилю, чего допустить никак не может — она по-прежнему любит мужа. К тому же её собственное благополучие целиком зависит от его книг. Александрина принимает нелёгкое для себя решение: как бы то ни было, она — мадам Золя, законная супруга писателя, а всё остальное не имеет значения.
   Эмиля такой подход супруги полностью устраивает. Он по-прежнему привязан к ней, ему стыдно за причинённую им боль, но от Жанны и детей он оказаться не в состоянии. Поэтому долгие годы сценарий оставался таким: первую половину дня Золя проводил с законной супругой, вторую — с Жанной и детьми. На всех светских мероприятиях появлялся с Александриной, но при первой же возможности бежал ко второй семье. Александрина скрепя сердце ему это позволяла: главное, чтобы всё имело благопристойный и респектабельный вид.

  Эмиль Золя с Жанной и детьми. Фото: Public Domain

  Шли годы. Со временем сердце Александрины смягчилось, и она смирилась с тем, что Эмилю необходима вторая семья. В один из дней, заметив, как муж наблюдает за игравшими детьми в бинокль, она попросила: «Пригласи их в дом!».
С тех пор Дениза и Жак часто бывали в доме отца и даже прогуливались в парке вместе с Эмилем и Александриной. Не имея собственных детей, мадам Золя искренне привязалась к внебрачным отпрыскам мужа, была к ним добра и великодушна.
   Эмиль же наконец достиг полной гармонии в своих семейных и творческих делах. Обе семьи жили в мире и согласии, и писалось ему свободно и легко. Пришла пора расширить сферу деятельности.

  Раньше общественно-политическая деятельность Золя была довольно скромной. Певец народа, он мысли и чувства выплёскивал на страницах своих многочисленных произведений, ни на что другое не оставалось ни времени, ни сил. Однако в январе 1898 года он принимает активное участие в громком «деле Дрейфуса». Этот процесс по обвинению французского офицера-еврея в шпионаже родился на фоне сильных антисемитских настроений в обществе и буквально расколол французов на два лагеря. Газета L'Aurore публикует обличительное письмо Золя к президенту республики, известное под названием «Я обвиняю». Писатель открыто и эмоционально уверяет, что дело сфабриковано и Дрейфус невиновен. Эта публикация имела эффект разорвавшейся бомбы: теперь обвинения и угрозы сыпятся уже в адрес писателя, «защитника евреев и шпионов».

  Вот и наступил XX век, который казался Золя рубежом старого и нового. Он встретил его со смешанным чувством сожаления и радости. Позади остались воспоминания о пройденной жизни, о тех, с кем он начинал свою борьбу за правду в литературе, за правду в жизни. Порою ему казалось теперь, что он остался один, совершенно один. И в самом деле, позади столько могильных холмов, под которыми спят близкие ему люди — соратники и друзья. Это они прославили ушедший век — «великий героический XIX век с его непрекращающейся борьбой, с его бесстрашными и мучительными порывами к истине и справедливости». Да, он остался почти один, потому что нет уже ни Гонкуров, ни Флобера, ни Мопассана, ни Доде, ни Тургенева. Умерли Ренан, Тэн, Эд. Мане, Жюль Валлес, оборвалась недавно жизнь Поля Алексиса... Жив еще старина Сезанн, но он так и не встретился с ним, когда несколько лет назад вновь посетил Экс... Видно, оба они виноваты в этой затянувшейся размолвке. У него и сейчас много друзей — компания дрейфусаров, старый друг Шарпантье, родственники Александрины... Он устал от их почтительного отношения к себе и с удовольствием вспоминает ссоры с теми, кто сделал его тем, чем он стал для себя и других.
   После изгнания у Золя прибавилось дел. Имя его популярно не только в Европе. К нему течет бесконечный поток писем — из Англии, России, Италии, Америки... В нем стали видеть не только писателя, но и мудреца, мыслителя. К нему обращаются с самыми неожиданными вопросами: что он думает о разводах, о воспитании, о только что опубликованных первенцах молодых поэтов и романистов? Особенно много писем, связанных с делом Дрейфуса. Вот и сейчас он только что получил весточку от Визетелли: не напишет ли он что-либо для англичан? Гонорар предлагается баснословный. Нет, он ничего не напишет: «Я твердо решил ничего не печатать о Дрейфусе за границей... Во-вторых, я не беру денег за те мои статьи о деле, которые печатаются во Франции, а уж тем более не приму гонорар от иностранного журнала».
   А письма идут и идут. Россия запрашивает его статью «В защиту евреев». Она будет помещена в сборнике, гонорар от которого пойдет целиком в помощь голодающему еврейскому населению. Недавно пришло письмо от молодого литератора Мориса Jle Блона. Тот советуется с ним о школе для талантливых молодых людей. Золя еще не знает и не узнает никогда, что это будущий муж Денизы, его зять. Морису 23 года, и в представлении Золя это «смена» — «двадцатый век», которому надлежит так много сделать. Может быть, поэтому ответ обстоятелен, хотя и не на тему: «Молодежь буквально восстала ото сна; она отказывается пребывать дольше в башне из слоновой кости, где ее старшие представители так долго томятся от скуки» («Да простят мне Флобер и другие», — думает в это время Золя).
   А письма идут и идут — в Париж, в Медан... Он чуть не ввязывается в новое «дело», когда поэта Лорана Тайланда незаконно осуждают за статью, направленную против Николая II. Золя соглашается председательствовать на митинге в его защиту и думает в это время о России. Это «великая страна, — скажет он в письме русскому корреспонденту в Париже Семенову, — которая только и жаждет знаний и освобождения. Ну что ж... Надо твердо надеяться: свобода приближается».  Золя имеет право думать и судить о России. С ней его связывает длительная дружба. Оттуда пришла первая поддержка читателей, оценивших его дарование, туда он в течение пяти лет направлял свои корреспонденции для «Вестника Европы», он узнал ее, наконец, потому, что был дружен с Тургеневым, который, как и Флобер, оставил неизгладимый след в его памяти.

   Он вспомнил его совсем недавно, вскоре после возвращения из Англии. От Союза русских писателей в Санкт-Петербурге он получил письмо. В России готовились торжественно отметить столетие со дня рождения Пушкина и просили Золя что-нибудь написать по этому случаю. Золя был растроган: «Я счастлив и горд, что могу мыслью и всем своим сердцем писателя присоединиться к вам в день, когда вы празднуете юбилей вашего гениального, вашего бессмертного Пушкина, родоначальника современной русской литературы.
   Я познакомился с ним главным образом благодаря большому моему другу Тургеневу, который часто и с восторгом говорил мне об этом удивительно образованном человеке, превосходном поэте, глубоком и ярком романисте, поклоннике свободы и прогресса, об этом совершенном образце, который вы предлагаете своим детям, чтобы научить их писать и мыслить. И я полюбил его, как надлежит любить те могучие умы, чье национальное творчество является вкладом в сокровищницу всего человечества».
  А жизнь идет своим чередом. Золя отвечает на письма и думает о своих литературных делах. В театре Антуана недавно состоялась премьера драмы «Земля» (инсценировка романа), «Орор» печатает «Истину», в черновике лежит либретто оперы «Сильванира». Но главная цель — «Справедливость», последний роман последней серии. Последней ли? Золя устал от романов, но все же думает, что его страсть к цикличности неисчерпаема. Только это будут теперь не романы, а драмы, цикл пьес, посвященных Третьей республике.
   Наступила осень. Плохая погода гонит его из Медана, да и дела требуют пожить некоторое время в Париже. Только что он получил письмо от Армана Дайо, который сообщает, что создан Комитет по сооружению памятника Эрнесту Ренану, и просит Золя стать его членом. Золя отвечает и ставит в верхнем углу письма число и месяц: 25'IX 1902 г.
  Золя почти не чувствует старост и усталости. Перед отъездом из Медана он посещает Вернейль. Там все в порядке. Жанне недавно исполнилось сорок лет, и она уж не похожа на юную Клотильду, описанную в «Докторе Паскале», Денизе — тринадцать, Жаку — одиннадцать. Они прекрасно выглядят после лета. В Медан он возвращается пешком, и его провожают Жанна, Дениза и Жак. Затем они расходятся в разные стороны. Дети оборачиваются и еще раз взглядом провожают отца, которого ужасно любят.
    На другой день Золя и Александрина отправляются в Париж, в свою большую, но сейчас, после летнего сезона, холодную и неуютную квартиру на Брюссельской улице. Золя поеживается от холода и сырости и составляет план на завтрашний день, но этот день для него уже не будет существовать.

    Утром Париж потрясен! Несработавший дымоход задержал угарный газ, и Золя умер от удушья. Случилось это накануне двадцать девятого дня девятого месяца второго года двадцатого века.
  В тот же день Арман Дайо получил ответ, в котором Золя сообщал, что согласен стать членом Комитета по установлению памятника Ренану в Трелье: «Это мне следует благодарить Вас за то, что Вы вспомнили обо мне...»
  Последнее письмо Золя, последние написанные им строки.

  Так жил, писал и умер классик французской прозы Эмиль Золя. В городских библиотеках вы найдете издания его произведений, книги о жизни и творчестве писателя.
Читайте хорошие книги и знайте больше о тех, кто их написал...

Интересно почитать:
1. Пузиков. А. И. Золя. М., «молодая гвардия», 1968.
2. С. Емельяников. «Ругон-Маккары». Э. Золя. «Художественная литература», 1965.
3. http://www.aif.ru/culture/person/1473020