Среда, 27 Май 2015 14:13

Печальный путешественник. 225 лет назад в свет вышла книга А. Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву»

Автор  Гордей Меткий
Оцените материал
(1 Голосовать)

   В 1749 году, когда в семье саратовского дворянина Николая Афанасьевича Радищева родился сын Александр, еще не был учрежден первый русский университет.
  В 1801-м, когда Александр Николаевич Радищев, прожив многотрудную и подчас мучительную жизнь, покончил с собой, в России действовали Московский и Петербургский университеты, не за горами было учреждение Харьковского и Казанского.
Между двумя этими датами, рождения и смерти — целая эпоха в истории отечественного просвещения, русской образованности; эпоха, в которой Радищев сыграл одну из главных ролей.9b12449ccddd3a07fdc073086c27efabbc5f6c144312035   Как многие люди этого поколения, он рано ощутил себя непосредственным участником большой Истории, творимой в России и в Европе. Не успев окончить курс в университетской гимназии (едва Ломоносов создал в 1755 году Московский университет, отец тут же отправил Радищева в древнюю столицу), Александр Николаевич был переведен в Петербург, Екатерина II, взошедшая на трон в результате государственного переворота (1762), пожаловала юного Радищева в пажи. Здесь он включился в напряженные споры о будущем отечества, о главной, роковой его проблеме — крепостном праве.

   В 1766-м Екатерина поручила Вольному экономическому обществу объявить «конкурсную задачу», предложив всем желающим высказаться по животрепещущему вопросу, могут ли крестьяне владеть землей.

  Вскоре (1767) начнется деятельность Комиссии по подготовке нового Уложения, в котором, как тогда надеялись, удастся по-новому решить крестьянскую проблему. К намеченной обширной работе необходимо было «подключить» молодых образованных юристов; именно поэтому осенью 1766-го Екатерина направила самых способных своих пажей в Лейпцигскнй университет, для прохождения курса юридических наук.
Это решение в конечном счете и определило судьбу Радищева.
   Именно в Лейпцигском университете окончательно сформировались его взгляды на жизнь, ориентированные на древнеримские республиканские идеалы личной доблести, внутренней независимости, государственного служения. Именно здесь переросло в дружбу общение с молодым философом-дилетантом Федором Васильевичем Ушаковым, который умер двадцати трех лет от роду — и, умирая, просил друзей дать ему яду.
   С тех пор мысль о самоубийстве как добровольном и по-своему прекрасном финале жизненной драмы навсегда овладела радищевским сознанием, что неудивительно. Радищев рано отошел от традиционной церковной веры и сформировал свою собственную, странновато-эклектичную религиозную философию, в которой представления о Боге как верховном Разуме смешивались о утопией всеобщего слияния церквей; если христианство считает самоубийство одним из самых страшных грехов, то будущий автор «Путешествия из Петербурга в Москву», напротив, увидел в нем проявление некой гражданской доблести.
Samohvalov AN-Doljnost-li-tvoya-Puteshestviye-iz-Peterburga-v-Moskvu-Radischev AN-1949   Здесь же, в Лейпциге, Радищев впервые ощутил вкус общественной борьбы; студенты подняли настоящий бунт против майора Бокума, сопровождавшего их в поездке, и добились смены главы студенческой общины. А главное, будущий писатель получил возможность освоить новейшие открытия европейской словесности и философии.
   Он читал французских энциклопедистов — Вольтера, Гельвеция, Дидро, Мабли (последнего переводил на русский язык), критически обдумывал идеи выдающегося женевского просветителя Жана-Жака Руссо.
   Подобно энциклопедистам, он приходил к выводу о необходимости переустройства современного мира на новых началах; вопреки Руссо, отказывался считать цивилизацию носительницей всех возможных пороков, а частную собственность — основным из существующих и явленных человечеству зол. Так враждебное отношение к крепостному праву, сложившееся еще до поездки в Лейпциг, накладывалось на благоприобретенные познания в области политической философии; так смутные представления о несовершенстве бытия постепенно выстраивались в ясный план преобразования российской жизни на новых началах. Политические воззрения, в свою очередь, переплетались с литературными взглядами, а стилистические предпочтения подкреплялись философскими идеями.
    В ту эпоху европейская культура подспудно готовилась перейти от культа Разума к культу Сердца, от веры в безусловную природу добра к мысли о необходимости постоянного воспитания и самовоспитания человека и человечества, к убеждению в том, что путь к общественному совершенству лежит через самосовершенствование личности. Недаром у просветителей 1740—1760-х необычайной популярностью пользовался жанр романа в письмах. 1470-3

   Одно дело, когда о событиях повествует посторонний рассказчик, который обращает внимание, прежде всего, на поступки персонажей, на их слова, анализирует со своей (разумной!) точки зрения, но не может заглянуть им в душу. И совсем другое — когда мы узнаём об этих событиях от самого героя, изнутри его самоощущения. В первом случае наш читательский интерес сосредоточен на том, как характер героя раскрывается в сюжетных обстоятельствах. Во втором — на том, как герой реагирует на эти обстоятельства, как они «раскрываются» в нем. Один из самых ярких примеров — роман в письмах, перемежаемых фрагментами из дневника и «объективным» повествованием рассказчика, «Страдания юного Вертера» (1774) великого немецкого писателя Иоганна Вольфганга Гете, герой которого, подобно Ушакову, кончает с собой, и автор полностью оправдывает своего страдающего и тонко чувствующего героя...
   Книга о страданиях юного Вертера вышла спустя три года после возвращения Радищева из Лейпцига, — но уже к 1771 году, когда будущий русский писатель попал в Европу и погрузился в чтение новейшей словесности, сложилась целостная художественная система, с которой будет связан и роман Гете, и сочинения Радищева — сентиментализм (от французского «sentiment» — чувство, чувствительность).
Samohvalov AN-Po-vidu-let-dvadcati-Puteshestviye-iz-Peterburga-v-Moskvu-Radischev AN-1949-555x719   Писатели-сентименталисты поняли, что самый обычный человек с развитой душой, счувствительным сердцем может быть не менее, а подчас и более интересным, чем разумный герой без страха и упрека, не наделенный даром тонко чувствовать. А чувствительный человек способен находить источник радости и утешения во всем, что его окружает; в природе, в дружбе, в любви. Ведь он наслаждается собственными эмоциями и умеет сопереживать ближнему, сострадать ему в горе, обрадоваться ему в счастье. То есть соединять жизнь своей души с душевной жизнью друга или подруги. Недаром слова, начинающиеся на «со» (со-чувствие, со-страдание, со-весть), стали для сентименталистов излюбленными! И недаром так часто будут они встречаться в радищевских сочинениях — особенно в посвящения «Любезнейшему другу», которым открывается «Путешествие из Петербурга в Москву»! «Что бы разум и сердце произвести ни захотели, тебе оно, о! сочувственный мой, посвящено да будет. <...> сердце твое бьет моему согласно — и ты мой друг»...
   Главное же заключалось в том, что сентименталисты пришли к совершенно новому взгляду на человека. До сих пор считалось, что люди поступают по-доброму потому, что так им велит действовать долг. То есть система рациональных представлений о добре и зле, о правде и неправде. А сентименталисты убеждены в обратном; совершая добрые поступки, человек следует не какому-то абстрактному долгу, а своей собственной природе, которую цивилизация может подчас искажать. Мы прислушиваемся к голосу своего сердца, и это — залог счастья. Значит, нет нужды в прописных истинах, в строгой нормативной морали — общественной, религиозной, житейской. Достаточно «образовать» сердце с помощью искусства, «тронуть», «умилить» его, развить душу дружеским общением (причем сентименталисты впервые заговорили о возможности нежной дружбы между мужчиной и женщиной, без примеси любовных отношений!). И тогда мы вернемся к своему изначальному, естественному состоянию. А для Радищева, помимо всего прочего, все это связывалось с надеждой, что будет устранено главное социальное препятствие на пути к изначальной гармонии — крепостное право; его политические взгляды все сильнее, все очевиднее влияли на его литературные ориентации.pute6est 394  

  Литература, прошедшая школу сентиментализма, заинтересовалась обыденной жизнью незнатных людей, истории грандиозных событий предпочла историю обыденных чувств. При этом она сохранила привычный нам по эпохе классицизма нравоучительный тон, стремилась не столько развлекать, сколько воспитывать питателей. Но воспитывать на совсем иных примерах. Не на примерах героических, исторических, религиозных, а на примерах из частной, «домашней» жизни. Когда Радищев приступит к работе над «Путешествием...», он учтет и эту особенность новейшей европейской словесности; в его книге будет представлена целая портретная галерея социальных типажей — от крестьянина до мелкопоместного дворянина, от гульливой вятской девицы до безутешного мужа, потерявшего любимую жену. Да и сам жанр, который он изберет — путешествие, — будет укоренен в сентименталистской культуре.

   Жанр путевых заметок, героем которых становился сам автор, вошел в моду после того, как был издан роман замечательного и очень остроумного английского романиста Лоренса Стерна «Сентиментальное путешествие по Франции и Италии» (1768). Новая этика, новая иерархия ценностей и представлений о человеке и мире — все это требовало от сентименталистов поиска новых форм художественного самовыражения...
Но все-таки Радищеву было тесно в пределах сентиментальной традиции; чтобы обрести свой неповторимый стиль, создать свой художественный мир, он должен был разомкнуть границы сентиментальной поэтики, открыть в нее доступ иным, гражданственным, политическим темам. В посвящении к «Путешествию...» будет сказано:

   «Воспрянул я от уныния моего, в которое повергли меня чувствительность и сострадание; я ощутил в себе довольно сил, чтобы противиться заблуждению; и — веселие неизреченное! — я почувствовал, что возможно всякому соучастником быть во благоденствии себе подобных. — Се мысль, побудившая меня начертать, что читать будешь».

  То есть первоначальный замысел, подвигающий писателя на его труд, у Радищева тот,  что и у любого сентименталиста - «чувствительность» и «сострадание»; но этого мало — прежде чем приступить к писанию, необходимо исцелиться от «уязвленности» чужим страданием и стать соучастником во благоденствии себе подобных.
   А в том, что это возможно, в том, что социальный мир не застыл, сохранил способность к переменам и развитию Радищев убедился на примере Североамериканской войны за независимость (1775—1783) и начальной стадии Французской революции, когда кровь еще не полилась неостановимыми потоками. Именно с американской войной за независимость связана радищевская ода «Вольность», славящая «бесценный дар» свободы:
О! дар небес благословенный,Samohvalov AN-V-nedele-shest-dney-Puteshestviye-iz-Peterburga-v-Moskvu-Radischev AN-1949-555x730Источник всех великих,
О вольность, вольность, дар бесценный!
Позволь, чтоб раб тебя воспел.
Исполин сердце твоим жаром,
В нем сильных мышц твоих ударом
Во свет рабства тьму претвори,
Да Брут и Телль еще проснутся,
Седяй во власти да смятутся
От гласа твоего цари.
Я в свет исшел, н ты со мною;
Но в мышцах нет твоих заклеп;
Свободною могу рукою
Прияти в пишу данный хлеб.
Стопы несу, где мне приятно:
Тому внимаю, что понятно;
Вещаю то, что мыслю я;
Любить могу и быть любимым;
Творю добро, могу быть чтимым;
Закон мой — воля есть моя.
   Это «благоденствие» он поначалу пытался осуществить на государевой службе — по возвращении «из Германии туманной» Радищев был протоколистом в Сенате, в штабе финляндской дивизии; будучи дивизионным прокурором, он расследовал дела о злоупотреблении помещиков и командиров. Затем (к тому времени он был уже женат на А. В. Рубановской) поступил на службу в Коммерц-коллегию, состоял директором столичной таможни. Но год от года ему становилось все очевиднее, что если желанные перемены и произойдут в России, то не вследствие чиновной деятельности, а благодаря просвещению.
   Тем более что на 1780-е годы приходится расцвет деятельности русских просветителей — деятельного масона Николая Новикова, Дениса Фонвизина; издаются многочисленные журналы, заводятся типографии, учреждаются литературные и научные общества. Радищев становится членом петербургского Общества друзей словесных наук, основанного выпускниками Московского университета; сотрудничает с журналом Общества «Беседующий гражданин» — публикует в нем статью «Беседа о том, что есть сын отечества: а главное — с середины 1780-х приступает к работе над главной своей книгой, «Путешествием из Петербурга в Москву».

   С самого начала отказавшись от сюжетно организованного повествования и предпочтя ему «очерковую» структуру!

2  Радищев получил возможность совместить множество разнородных тем, дать десятки портретов, совершить стилистически рискованные переходы от сатирических зарисовок к утопическим проектам, от нравоучительных притч к юмористическим диалогам. А все это жанрово-стилевое разнообразие приведено к общему смысловому знаменателю; соединительным звеном в этой художественной цепи оказывается образ повествователя, чья душа «страданиями человечества уязвлена стала». Совпадая и не совпадая с автором, Радищевым, печальный путешественник как бы пропускает все встречи, все наблюдения, все происшествия через свой внутренний мир, эмоционально окрашивает их. Он не просто «записывает» впечатления, но суммирует их, связывает с главной, сквозной идеей своей жизни; «самодержавство» есть зло, «рабовладение» есть зло двойное; «золотой век» человечества наступит, когда «закон» восторжествует над произволом. Ирония судьбы заключалась в том, что именно из-за этой книги Радищев пал жертвой государственного произвола.
    Весной 1790 года «Путешествие...» вышло из печати (тираж его составил 650 экземпляров). Книга попала в руки Екатерине II, встревоженной как вестями, поступающими из революционной Франции, так и сведениями о внутренних заговорах, о попытках новиковского масонского круга перетянуть на свою сторону непослушного наследника, Павла Петровича, будущем императора Павла I.

   Екатерина была сторонницей медленный, осторожных, но неостановимых реформ, призванных превратить Российскую Империю в современное европеизированное государство, где нет места чрез-мерному крепостному гнету и допустимы умеренные формы общественного волеизъявления; при всем том, испугавшись революционной перспективы, она поспешила подавить внутренние оппозицию — пока внутренняя оппозиция сама не подавила самодержавную власть. Радищев, который весьма иронично относился к политизированной мистике московского масонства (даже в посвящении «Любезнейшему другу» есть антимасонские выпады), тем не менее во многих своих воззрениях совпадал с их устремлениями, Екатерина не сочла нужным проводить «историко-культурный анализ» и выявлять отличия радищевской позиции от позиции масонской; она провела другой «анализ», следственный; убедилась в том, что идеи сочинителя направлены против «самодержавства» — и это решило радищевскую участь. Книгу изъяли из продажи; ее сочинитель был заключен в Петропавловскую крепость, приговорен и смертной казни, а затем получил «снисхождение», был милостиво закован в кандалы и сослан в Сибирь — в острог Илимск. (В 1797-м его переведут под надзор полиции в село Немцово Калужской губернии.)

943b10f607c2464a476e085899d2193a   Сибирский период жизни был посвящен научным изысканиям и философским досугам; Радищев написал рассуждение «О человеке, его смертности и бессмертии», составил хронику покорения Сибири Ермаком (опубликовано посмертно, в 1807 году, под названием «Сокращенное повествование о приобретении Сибири»), отправил множество писем своему вельможному покровителю графу А. Р. Воронцову...

   Но его деятельный характер не мог удовольствоваться этими полулюбительскими занятиями; он жаждал простора для общественной деятельности — и в то же время предчувствовал, что время его непоправимо проходит, что наступает другая эпоха, в которой ему, возможно, не найдется достойной роли.
   Возвращенный царем Павлом I из сибирской ссылки в столицу (1797 год) и впоследствии (в 1801 году) приглашенный молодым либеральным императором Александром I к сотрудничеству, Радищев напишет оду «Осмнадцатое столетие»:
Нет, ты не будешь забвенно, столетье безумно и мудро,
Будешь проклято вовек, ввек удивлением всех...
...Ах, омоченно в крови ты ниспадаешь во гроб...
   И хотя финал стихотворения (как и полагается в философской оде) звучал торжественно-оптимистически, все равно его основное звучание, сквозной тон был трагичным до безысходности. Радищев словно предчувствовал, что не сумеет вписаться в новый поворот истории, что жизнь его скоро оборвется, н не мог скрыть от читателя свой страх перед будущим:
...Иль невозвратен навек мир, дающий блаженство народам?
Или погрязнет еще, ах, человечество глубже?..
   И, в конце концов, не выдержав натиска внутренней тревоги, он принял решение, которое вынашивал с юности: 11 сентября 1802 года автор «Путешествия из Петербурга в Москву», оды «Вольность» и элегии «Осмнадцатое столетие» свел счеты с жизнью. Внешним поводом послужил конфликт с высшей государственной властью; внутренней причиной — глубочайший душевный кризис. Гениально одаренный человек, он стал жертвой умственных метаний конца XVIII столетия; ненавидел царящее общественное неблагополучие — и при этом не считался с историческими обстоятельствами; верил в прогресс — и сомневался в его конечном торжестве.


   Он надеялся на то, что его многотрудная деятельность принесет глобальные результаты — и отчаивался, наблюдая за неторопливым ходом событий. Ему казалось, что жизнь прожита впустую; а между тем всходы от посеянных им семян были обильны — просто они были другими. Самодержавное мироустройство сохраняло всю свою незыблемость; крестьяне оставались в собственности у помещиков; век шествовал путем своим железным, зато открывались университеты, выходили книги, новые поколения русских дворян осваивали литературные уроки Радищева — его замечательные эксперименты с античными размерами, его опыты в фольклорном духе.

   Многие крупные поэты начала XIX века, объединенные в Вольное общество любителей словесности, наук и художеств, называли себя радищевскими последователями, а главное, книга «Путешествие из Петербурга в Москву», которая вполне могла погибнуть, исчезнуть бесследно, не пропала; в конце концов она была переиздана — и осталась в составе великой русской литературы навсегда.

Источник фото: yura-falyosa.livejournal.com, diletant.ru, illustrada.ru, www.cartoonblues.com

Интересно почитать:


1. Радищев, Александр Николаевич. Путешествие из Петербурга в Москву / А.Н. Радищев .— М. : Дет. лит., 2011
2. Радищев, Александр Николаевич. Путешествие из Петербурга в Москву : очерки / А.Н. Радищев .— М. : Эксмо, 2013

Прочитано 1876 раз Последнее изменение Вторник, 30 Июнь 2015 13:56

Добавить комментарий


Защитный код
Обновить