Родился Николай Васильевич Кузьмин в г. Сердобск Пензенской области, где окончил реальное училище. К этому периоду относятся его первые опыты в журнальной графике: в 1906 г. в журнале "Гриф" были напечатаны первые его рисунки. В 1909 г. девятнадцатилетний самоучка из периферии осмелился направить свои рисунки - подражание модному тогда англичанину О. Бердсли - в изысканный журнал московских символистов "Весы". Рисунки понравились В.Я. Брюсову, и их напечатали. Печатал виньетки Кузьмина и чопорный петербургский "Аполлон". В 1911 г. Н.В.Кузьмин переехал в Петербург, где учился в школе Званцевой, в Политехническом институте, школе Общества поощрения художников у П.А. Шиллинговского, институте истории искусств. В 1922-24 гг. учился на графическом факультете Академии Художеств.
Как художник Кузьмин сложился и очень рано, и одновременно поздно. Рано — потому что с детства, никем не поощряемый, определил свое призвание; и можно считать закономерным "везение" пятнадцатилетнего самоучки из провинциального Сердобска, чьи виньетки, посланные в столичный журнал "Золотое руно", были опубликованы.
Столь же благожелательно откликнулись на графику, выполненную под влиянием модного тогда искусства О. Бердсли, в "Весах" и "Аполлоне". Так что к моменту приезда в Петербург (1911) у молодого художника был уже журнальный опыт, и, несмотря на то что по практическим соображениям он поступает в Политехнический институт на иженерно-строительное отделение, иные занятия поглощают его время.
Он учится в школе Званцевой (у М. Добужинского и К.Петрова-Водкина), в школе Общества поощрения художеств (рисунку у И.Билибина и гравированию у В. Матэ), посещает лекции в Зубовском институте истории искусств. При такой нагрузке Политехнический вскоре приходится оставить; как писал об этом сам Кузьмин, "выбор давно уже был сделан, и незачем было приучать кота есть огурцы".
Несмотря на деятельную работу в журналах ("Аполлон", "Новый Сатирикон"), эти годы в основном заполнены учебой. Прерванные войной (в должности дивизионного инженера Кузьмин прошел через фронты империалистической и гражданской), занятия возобновляются в 1922 году: на графическом факультете Академии художеств Кузьмин берет уроки офорта у Е.Кругликовой и П.Шиллинговского и одновременно режет линогравюры, осваивая новый графический язык (характерно, что навыки в печатной графике ему потом не пригодятся). В это время у него уже сложившаяся репутация уверенного рисовальщика мирискуснической школы — это дает возможность работать в солидных издательствах "Прибой", "Academia". И все же подлинное "лицо" художник обретает во второй половине 1920-х годов, когда ему уже под сорок, — раннее начало оборачивается поздним становлением. Переезд в Москву в 1924 году можно считать переломной точкой: кончился этап "первоначального накопления", и в результате вдруг сброшены, как старая кожа, изжившие себя мирискуснические приемы.
Систематически работая на натуре (выезжая в Сердобск на этюды), Кузьмин ищет новые средства выразительности; его излюбленными техниками становятся акварель и тушь. В своих поисках он находит единомышленников — В.Милашевского, Д.Дарана. Ими тремя в 1929 году в московском Доме печати была организована выставка группы "13" (по числу экспонентов), ставшая заметным явлением в художественной жизни Москвы и в творческой биографии Кузьмина.
Из каталогов трех выставок "13" видно, что Кузьмин выставлял натурные акварели ("Военный городок", "Стоянка автобусов", "Москворецкий затон") и первые рисунки из впоследствии обширной пушкинской серии ("Кишиневские дамы", "Пушкин в Москве"). В акварелях Кузьмина, исполненных "по мокрому", ощутим темп вживания в натуру; процесс их возникновения внятен зрителю. Но эмоциональная стремительность движения кисти компенсируется "точностью попадания", гармонией целого. Отвергнутая, но до этого хорошо усвоенная мирискусническая школа Кузьмина сказалась на уровне мастерства, на культуре графической речи, по-иному теперь поставленной и на иные образцы ориентированной (кумирами "13" были Гис, Марке, Дюфи, Паскен, Сегонзак).
Несмотря на эфемерность выставочного бытия, стиль "13" имел будущее. Но не в станковой графике, где в это время набирали силу противоположные тенденции, а в книжной иллюстрации. И здесь Кузьмин оказывается центральной фигурой. Прежде всего благодаря ему "дневниковый", эмоционально раскованный рисунок "прижился" и дал всходы в иллюстрации — искусстве опосредованном, подразумевающем жесткую авторскую концепцию и, казалось бы, чуждом всякого рода "мимолетностям".
Началось сразу с вершины — с "Евгения Онегина" ("Academia", 1933). Обращение Кузьмина к главному произведению русской литературы не было случайным: Пушкин — сквозная тема его творчества, неоднократно "проигранная" и в станковых листах, и в книгах. Сегодня рисунки к "Евгению Онегину" — бесспорная классика, но сомнения современников понятны: ведь рядом с пушкинскими набросками, на которые стилистически ориентировался художник, беглость его собственных перовых очерков казалась умышленной, сугубо "исполнительской". Однако на фоне крепнущей линии подробного иллюстрирования "легкое дыхание" кузьминских листов выглядело отрадным; к тому же прозрачная "импрессионистичность" манеры была мотивирована замыслом — иллюстратор обращался по преимуществу к лирическим отступлениям поэмы.
Главное качество Кузьмина-иллюстратора — точный выбор текстов. Он избегал героики, патетики, открытого драматизма, зато, как никто, умел передать саркастическую или ироническую интонацию подлинника ("К.Прутков. Плоды раздумья", 1962; Ю. Тынянов "Малолетний Витушишников", 1966; Н. Лесков — "Железная воля", 1946; "Левша", 1955), откликался на все оттенки юмора — даже самого горького (Н.Гоголь "Записки сумасшедшего", 1960). Его оставляла равнодушным "плотность" сюжетов, но влекла острота типажей. Именно последовательность подхода позволила ему сформулировать и воплотить свое кредо: "перевоплощаться... тонко чувствовать литературный стиль иллюстрируемого произведения, сохраняя при этом оригинальность своего художественного почерка".
"Смеющийся штрих" (по выражению Л.Аннинского) адекватно соответствовал многослойной вязи лесковского слова; в "Графе Нулине" (1959) этот же штрих дробился, превращаясь в прихотливое кружево, а в "Эпиграммах" Пушкина (1973-76), в "Афоризмах" и "Азбуке" Козьмы Пруткова (1962, 1966-69) "припечатывал" персонажей к полю листа. Пристрастие к литературе "маргинальных" жанров ("Письмовник Н.Курганова", 1976; К.Прутков, пушкинские "Эпиграммы") само по себе как бы оправдывало обдуманную небрежность манеры — но в этой небрежности соединилась эмоциональная память о стиле "13" с еще более долговременной памятью о мирискуснической "затейливости" книжного оформления.
Точнее всех выразил сущность графики Кузьмина В.Милашевский. "Настоящее искусство, — писал он, — должно помогать дыханию"; "Каждую вещь Кузьмина можно повесить в комнату детей, атмосфера, излучающаяся от них, целительна".
В конце 1920-х гг. в Москве сплотилась группа молодых художников, объединенных тягой к живому, быстрому, моментально откликающемуся на впечатления жизни рисованию, - группа "13". Кузьмин был одним из ее организаторов. "Рисовать без поправок, без ретуши. Чтоб в работе рисовальщика, как и в работе акробата, чувствовался темп!" - пояснял художник. С уличных зарисовок эта легкая повадка была перенесена в книги.
В "Евгении Онегине" А.С. Пушкина (1933) Кузьмин сотнями беглых рисунков иллюстрировал не столь сюжет, сколь авторские отступления, на лету брошенные мысли поэта, его лирические состояния, заставляя и читателя совсем по-новому понимать знакомый роман. Перовые рисунки к "Евгению Онегину" А.С. Пушкина (1928-1932, издание 1933; золотая медаль Международной выставки в Париже, 1937) - итог глубокого творческого проникновения в дух и нрав пушкинских персонажей.
Кузьмин иллюстрирует русскую и западную классику ("Актриса" Э. де Гонкура, 1933; "Театр" А. де Мюссе, 1934, и др.) и книги современных авторов, в особенности с удовольствием книги о жизни писателей - А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Л.Н. Толстого. Его привлекают тексты иронические, пародийные: "Козьма Прутков" (1933), "Тартарен из Тараскона" А. Доде (1935).
Живая воля быстрой линии Кузьмина с годами немного ослабела - может быть, не без влияния неумных редакторов и критики. Но он сберег и в самых поздних работах свою ироничность, тонкую связь с духом и стилем текста, а не с одними только подробностями сюжета. Он с удовольствием принимался за книги, невозможные для буквального иллюстрирования. Мастерство свободного, изящного стилизованного рисунка (изредка подцвеченного акварелью), тонкое, остроумное истолкование стиля эпохи и эмоционального строя произведения, изобретательный прикол и острота сатиры - все это характерно для иллюстраций к "Левше" Н.С. Лескова (издания 1955, 1961), "Графу Нулину" А.С. Пушкина "Запискам сумасшедшего" Н.В. Гоголя (издание 1960), "Плодам раздумья" (издание 1962) и "Азбуке" Козьмы Пруткова (издания 1966,1969), "Малолетнему Витушишникову" Ю. Н. Тынянова (издание 1966), "Кратким замысловатым повестям" Н.В. Курганова (издание 1976), "Эпиграммам" А.С. Пушкина (издание 1979).
Теми же качествами, какими привлекают к себе рисунки Кузьмина, - наблюдательностью и юмором, легкостью и точностью пера - отличается и литературное наследие мастера, его мемуарные очерки и статьи о близких ему художниках, размышления об искусстве, литературе, об иллюстрациях. Как беллетрист, Кузьмин выступает с 1956 г. Им написана книжка воспоминаний «Круг царя Соломона» (1964), книжка «Штрих и слово» (1967) о взаимосвязи изобразительного искусства и литературы, рассказы «Наши с Федей ночные полеты» (1970). Воспоминания о Белом под названием «Иллюстрируя Андрея Белого».
Н.В. Кузьмин прожил долгую жизнь — почти столетие. Более ста двадцати книг вышло с его иллюстрациями; в крупнейших музеях хранятся акварели и рисунки художника. "Самый литературный из всех наших графиков", по словам К.Чуковского, Кузьмин оказался и талантливым летописцем художественных событий, в которых ему довелось участвовать. Мемуарные записи, даже на фоне прекрасной прозы художника, читаются с особым интересом: многому Кузьмин был свидетелем — свидетелем широким, терпимым, интеллигентным.
Точнее всех выразил сущность графики Кузьмина В.Милашевский: "Настоящее искусство, — писал он, — должно помогать дыханию"; "Каждую вещь Кузьмина можно повесить в комнату детей, атмосфера, излучающаяся от них, целительна".
Источники:
Евгений Онегин /А.С. Пушкин. – Москва: Детская литература, 1933. – 208с.
Левша / Н. С. Лескова. – Москва: Государственное издательство художественной литературы. – 1957
http://www.artonline.ru/encyclopedia/304
http://www.art-100.ru/text.php?id_texts=3802
http://persones.ru/biography-2822.html
Источник фото: www.oldserdobsk.ru, otkritka-reprodukzija.blogspot.com, pro100-mica.dreamwidth.org, sazanskayapustin.cerkov.ru, www.art-penza.ru, www.oldserdobsk.ru, www.pushkinmuseum.ru